via
Как изменились времена, как обесценились бывшие популярными экономические теории.
В последние десятилетия в экономической науке мейнстримным представлением считалось что экономикой можно достаточно эффективно управлять с помощью процентных ставок. Фактически это совпадало с основными положениями монетаризма, упирающими на то что всё определяется количеством денег в экономике. Эти идеи начали осуществляться на практике в конце 1970-х в США в конце правления президента Картера (который назначил Пола Волкера председателем Федерального Резервного Банка), затем с приходом администрации Рейгана, и в Англии с приходом к власти в 1979 году консервативного правительства Маргарет Тэтчер. Новая экономическая политика была принята в попытке выйти из тупика стагфляции и "кризиса 70-х годов" в котором оказались большинство западных стран.
Резко увеличив процентные ставки, центробанкам удалось в течении нескольких лет значительно снизить инфляцию ценой глубокого, но достаточно краткосрочного экономического спада. К 1985 году уже наблюдался экономический бум и одновременно низкая инфляция (около 3% в год, по сравнению с примерно 12% в 1980), т.е. стагфляция была побеждена. Являлось ли основной причиной этого монетаристская политика центробанков, или же структурные, пост-индустриальные, изменения в экономике - так и останется предметом дебатов экономистов. Но основные идеи новой монетарной политики получили дальнейшее развитие.
Главная идея новой ортодоксии заключалась в том что центральные банки, управляя процентной ставкой, могут осуществлять достаточно тонкую настройку экономической активности в своих странах. Уменьшение ставки равнозначно вбрасыванию денег в экономику (на практике оно осуществляется покупкой центробанком правительственных долговых облигаций, т.е. на балансе у центробанка становится больше этих облигаций, а на балансе предыдущих держателей и самого правительства - больше денег). Больше денег - значит больше выданных кредитов, больше всяких покупок, начатых проектов, заключённых сделок и т.д. Всё это вызывает оживление или ускорение экономики. Но низкие ставки (и, соответсвенно, вбрасывание денег в экономику) грозит разгоном инфляции и перегревом экономики. В противоположность этому, увеличение ставок (связывание денег, когда центробанк наоборот продаёт гособлигации, т.е. долговые расписки, за реальные деньги) замораживает экономическую активность но и сдерживает инфляцию. То есть экономика - это такая хорошо обьезженная лошадка у наездника-центробанка, натяжением и отпусканием вожжей пойдёт туда и с такой скоростью с какой укажет наездник.
Такое положение дел в значительной степени действовало в течении двух десятилетий 1980-90-х. В особенности это вроде бы хорошо работало в 90-е, лучшее десятилетие в американской экономике с 1960-х годов. В 1987 году вместо Пола Волкера председателем Федерального Резерва был назначен Алан Гринспен, который находился на этой должности до 2006 года, почти 20 лет. В конце 1980-х опять начала разгоняться инфляция, хотя она оставалась намного ниже уровня конца 1970-х. Гринспэн немного увеличил процентные ставки, и это было одной из причин рецессии 1990-91 года, но снизило рост цен. Чтобы преодолеть рецессию, процентные ставки в свою очередь были снижены до 3%, и на таком уровне держались до начала 1994, когда экономика уже уверенно разгонялась. Далее новый цикл повышения стравок в начале 1994 вызвал кратковременное падение и небольшую панику на фондовом рынке, но не остановку экономики. До начала 2000-х процентные ставки слегка колебались, но оставались на достаточно высоком (по нынешним временам) уровне. Инфлация оставалась низкой, а экономический бум продолжался. С 1997 года у США впервые за несколько десятилетий образовался бюджетный профицит, и он оставался до 2001 года, когда в конце концов был профукан администрацией Джорджа Буша - снижением налогов на высокие доходы и вновь раздутыми военными расходами.
Чудеса тонкой настройки экономики небольшими изменениями процентных ставок были, казалось бы, продемонстрированы во время мирового финансового кризиса 1998 года, последовавшего за российским дефолтом и коллапсом хедж-фонда LTCM в сентябре того года. В этот примерно двухмесячный период случилась самая значительная паника на мировых финансовых рынках между "чёрным понедельником" в октябре 1987, и лопнувшим пузырём ипотечных деривативов и коллапсом Леман Бразерс в сентябре 2008. Когда рынки страшно лихорадило в сентябре-октябре 1998, серией из небольших снижений процентных ставок (в общей сложности всего на 0.75%) Гринспэну удалось успокоить ситуацию.
На рубеже тысячелетий вера в чудесные рецепты монетарной политики и лично Алана Гринспэна достигла масштабов религиозного культа. Извечный болванчик амерриканской политики - сенатор Джон Маккейн, по совместительству кандидат в президенты в нескольких избирательный циклах - во время кампании 2000-го года даже предлагал, почти серьёзно, назначить главой Федерального Резерва мумию Алана Гринспена, если с ним живым что-нибудь случится. Но никакая экономическая и монетарная политика не работает раз и навсегда, у любой из них имеется срок годности. И в то же время никакие экономические рецепты не отвергаются навсегда - они бывают дискредитированы чтобы быть вновь оживлёнными через одно или несколько поколений (это заставляет сомневаться в том что экономику можно считать полноценной наукой).
И с 2000-го года эта чудотворная связь между процентными ставками и экономичсеким ростом практически перестала действовать. Процентные ставки были опущены до небывало низкого уровня во время рецессии 2001 года, и оставались на нём несколько лет. Последовавшее за этим с 2004 года скромное повышение ставок, возможно, было фактором в лопании пузыря в 2008 году, но это произошло бы и при любой другой монетарной политике. Во время кризиса 2008 года ставки были вновь снижены - практически до нуля, где и остались с тех пор. Но ни разгона инфляции, ни нового экономического бума это не вызвало. Вожжи, связывающие наездника-центробанк с лошадкой-экономикой, оставались свободно провисающими.
Катастрофы, подобно Великой депрессии 1930-х, не произошло, но не случилось и быстрого оживления экономики. Всё оставалось ни шатко ни валко.Из полубожественного персонажа эпохи Гринспэна, последующие руководители Федерального Резерва превратились в зиц-председателей конторы "Рога и Копыта", от которых не требуется никаких самостоятельных действий - сиди и подмахивай бумажки, продолжающие статус-кво. Вместо тонкого регулировочного клапана, Федеральный Резерв превратился в открытый до предела денежный кран, у которого руководство не только не рискует прикрыть заслонку, но боится даже пошевелить её. Вместо таргетирования оптимальных процентных ставок - "количественное ослабление", фактически швыряние денег на стол целыми чемоданами. Бюджетный дефицит из сотен миллиардов стал исчисляться триллионами. Банки получают огромные деньги под нулевые проценты, но вяло инвестируют в реальную экономику. Эти деньги в основном приходят на фондовый рынок, где растёт очередной пузырь. Американские корпорации сидят на триллионах накопленных средств на банковских счетах (в значительной мере - оффшорных), которые не инвестируются в расширение производства. Многие развивающиеся страны из вечных должников и просителей денег, в течении 2000-х превратились в держателей гигантского обьёма (в общей сложности почти 10 триллионов) низкодоходных долговых облигаций США и Западной Европы, которые так же практически исключены из реальной экономики. Зарплаты растут очень медленно, и медианная зарплата в США с учётом инфляции даже несколько упала в течении 2000-х. Инфляция (в обычном измерении) при этом остаётся незначительной, несмотря на нулевые процентные ставки.
Этот экономический и монетарный режим тоже не может продолжаться до бесконечности, но пока непонятно каким образом он прекратится - with a bang or with a whimper - и что последует за ним.