Например, читатель
shaman_odnako спрашивает:Ряд примеров выбран тенденциозно. А как же тогда Достоевский, Толстой, Гоголь, Пушкин - разве их время можно назвать смутным?
kleo отвечает (на мой взгляд очень здраво):Пожалуйста. Линии разлома:
- для поколения Пушкина и Гоголя - переход от дворянской патерналистской монархии Екатерины и Александра к правомерной бюрократической Николая;
- для поколения Достоевского и Толстого - переход от этой последней к пореформенной всесословной при Александре II.
На самом деле почти по всем параметрам середина XIX века была временем очень глубокого кризиса в Российской империи. Наиболее успешным в истории царской России был XVIII век. Примерно с 1690 по 1820 Россия догоняла в своём развитии ведущие евроейские страны, развивалась быстрее их. К завершению наполеоновских войн она стала настоящей сверхдержавой, безусловно самой сильной в континентальной Европе, и соперничающей с другой сверхдержавой того времени - Британией в противостоянии "Большой Игры" напоминающем "Холодную войну" (
kleo считает что Россия стала сверхдержавой уже в Екатерининские времена, я не вполне согласен с этим). Но после этого она стала отставать, темпы индустриализации и экономического роста в этот период в Европе были значительно выше.С 1700 по 1850 год Россия выигрывала практически все войны которые вела (хоть иногда проигрывала с большими потерями отдельные битвы). Но поражение в Крымской войне стало свидетельством резкого оставания в военной технологии и экономической мощи, которое Россия начала частично навёрстывать снова после реформы 1861 и стабилизации, в 70-90-х годах.
Приведу несколько выдержек из исторических трудов на эту тему (в первых двух случаях перевод с английского - мой).
Михаил Геллер, "История Российской Империи", о конце правления Николая I:
...Генерал Павел Киселев, в позднейшем министр, которого Николай I называл своим начальником штаба по крестьянским делам, один из умнейших сановников своего времени, писал в январе 1828 г.: «Государство без денег и промышленности... может стать похожим на колосса с глиняными ногами»6. Понадобилась Крымская война, чтобы экономическая отсталость России стала очевидной. Павел Киселев говорит о наследстве, полученном после четверти века царствования Александра I. При Николае I положение ухудшилось. Неуклонно рос дефицит. В 1849 г. он превышал 28 млн. рублей, в 1850 г. превысил 38 млн. рублей при бюджете в 200 млн. с небольшим. Комитет финансов решил в этом году скрыть дефицит даже от Государственного совета, чтобы «не повредить государственному кредиту». Во время Восточной войны рост дефицита принял невиданные размеры.
Значительная часть бюджета (до 42%) шла на армию. Война показала, что русская армия вооружена несравненно хуже противника. Флот состоял в основном из парусных кораблей, значительно уступавших паровому англо-французскому флоту. Крымская кампания выявила еще одно уязвимое место империи. Кюстин заметил, что расстояния — бич России. Бичом было не расстояние, а отсутствие дорог. В царствование Николая I было построено 963 версты железных дорог. В США, для сравнения, 8500 миль. Шоссейных дорог, исключая Финляндию, Царство Польское и Кавказ, имелось 5625 верст. В результате подвоз продовольствия от Перекопа до Симферополя занимал более месяца: подводы продвигались со скоростью 4 версты в сутки. Подкрепления из Москвы в Крым шли иногда три месяца, англо-французские подкрепления попадали на фронт морем за три недели. О состоянии армии, которая была основной расходной частью русского бюджета, свидетельствуют страшные цифры об умерших от болезни солдат, которые приводит военный министр Чернышев в отчете «Историческое обозрение военно-сухопутного управления с 1825 по 1850 г.». Документ, изданный к 25-летию царствования Николая I, свидетельствовал, что за 25 лет умерло от болезней 1062839 «нижних чинов». За это же время в сражениях — во время войн с Персией, Турцией, на Кавказе, подавления польского восстания, интервенции в Венгрии — было убито 30233 человека. За этот срок в армии состояло 2600407 солдат, следовательно, от болезней умерло 40% наличного состава «нижних чинов»7. Возможно, ни одна армия в мире не знала такого соотношения погибших в боях и умерших от болезней на протяжении четверти столетия. Крымская война сделала эту статистику очевидной для всего общества.
Экономическое развитие России в николаевскую эпоху шло чрезвычайно медленно. Абсолютные цифры говорили о росте производства железа в 2 раза. Относительные цифры свидетельствовали о явной недостаточности такого роста: за это время в Англии производство железа возросло в 30 раз. Николай Бунге объяснял адресату своей записки причины отсталости: «Правительство неохотно допускало общественную инициативу в Делах промышленности и торговли, предпочитая им предприятия государственные или казенные. В конце царствования императора Николая I было всего 30 акционерных компаний».
Красноречивее всех статистических данных, всех обвинений в адрес Николая I и его деятельности был несомненный, бесспорный факт: Россия проиграла войну. Ей не угрожала оккупация, ей не угрожало расчленение империи: для этого противники были недостаточно сильны. Впрочем, у них не было таких намерений. Поражение, т.е. демонстрация слабости армии, которая была единственным атрибутом великой державы, представляло собой смертельную опасность для системы. «Неудачное самодержавие перестает быть законным». Эта великолепная формула Василия Ключевского, справедливость которой была подтверждена последующими событиями русской (впрочем, не только русской) истории, объясняет всеобщую недоброжелательную оценку николаевской эпохи. Она объясняет глубинные причины реформ, осуществленных Александром II.
Потерпев поражение, абсолютный монарх, идеальный самодержец потерял легитимность. В 1831 г. Федор Тютчев в стихотворении «На взятие Варшавы» не сомневался, что России Николая I «Бог отдаст судьбу вселенной, / Гром земли и глас небес...» В 1855 г. поэт сбрасывает с пьедестала императора: «Ты был не царь, а лицедей». Великолепный поэт, консерватор и монархист не может простить поражения императору: «Мне кажется, что никогда с тех пор, как существует история, не было ничего подобного: империя, целый мир рушится и погибает под бременем глупости нескольких дураков»
Paul Kennedy, "The Rise and Fall of the Great Powers"
"Крымская война и эрозия могущества России"
"Относительное могущество России падало быстрее всего за несколько десятилетий после 1815, международного мира и индустриализации - хотя это было неочевидным до Крымской войны (1854-56). В 1814 году Европа наблюдала с удивлением и восхищением как российская армия двигалась на восток, и парижские толпы благоразумно приветствовали "Слава имератору Александру!" когда царь вехал в город после казацких подразделений. Послевоенное европейское мирное устройство, с архи-консервативной направленостью против будущих территориальных и политических изменений, было подкреплено 800-тысячной российской армией - настолько же превосходящей любого соперника на земле как британский флот на море.
...
Но на экономическом и технологическом уровне Россия теряла позиции с тревожной скоростью между 1815 и 1880, по крайней мере по отношению к другим державам. Это, конечно, не значит, что у неё не было экономического развития, даже при Николае I, когда многие из правящей верхушки были в оппозиции к рыночным механизмам и любым проявлениям модернизации.
...
Но нельза никуда деться от того факта что остальная Европа двигалась намного быстрее, и Россия теряла свои позиции. За счёт большого населения, валовой национальный продукт России превышал все остальные в начале XIX века. Два поколения спустя это уже было не так", c. 170.
Geoffrey Hosking, "Russia and Russians: a history"
"После-крымский кризис"
В течении ста пятидесяти лет Россия была успешной империей и европейской великой державой на основе персонифицированных форм власти, подкрепляемой где необходимо военной и полицейской силой. Крымская война обозначила что этот период подошёл к концу.
Европейская ситуация во второй половине XIX века стала намного большим испытанием чем первая половина его. В течении полутора веков мораль её армии была высокой и она была более менее в состоянии не уступать технологии её соперников, а в артиллерии временами превосходить их. Крымская война показала что это уже не так. Стойкость и сплочённость (hardiness and team spirit) русских солдат была по прежнему высокой при компетентном командовании, как было продемонстрировано во время упорной обороны Севастополя под началом принца Александра Меньшикова. Но их ружья намного уступали тем что были в арсенале английских и французских войск, которые могли стрелять дальше и точнее. Более того, российская армия не получала достаточно снаряжения чтобы вести длинную компанию.
В целом стало совершенно ясно что российская индустрия и линии коммуникаций были совершенно неадекватны для ведения большой европейской войны, даже когда эта война велась на её территории против врага находящегося за тысячи километров. В отсутствии железных дорог к югу от Москвы всё снаряжение и боеприпасы нужно было везти по плохим дорогам, которые превращались в лужи слякоти весной и осенью." с. 285